— Когда ты только училась музыке, тогда для тебя были привычны выступления на концертных площадках, в акустических залах. Где стульчики в ряд. Большие люстры. Наверное, представления о будущей карьере тоже были связаны с подобными залами, да? Но спустя годы оказалось, что многие концерты проходят в клубных местах. Сложно ли было привыкнуть к тому, что выступления проходят в таких местах? Куда люди ходят не только за музыкой, а чтобы и покушать, поговорить.
— Когда я была маленькой и училась в музыкальной школе я считала, что буду классической пианисткой, да. Мне естественно представлялся зал консерватории. Леди в вечернем платье, исполняющая утонченную, совершенно потрясающей красоты музыку. Люди в зале замершие в этих креслах. Нас всегда предупреждали при входе в консерваторию, что нельзя шуметь, чихать, говорить, потому что музыка это святое и помещение где звучит музыка – это храм. Это было в детстве, когда я была маленькая и очень впечатлительная.
А потом моя жизнь изменилась. Потом я вообще не думала, что я буду пианистом. Я думала, что я стану композитором. Какое-то время училась как музыкальный теоретик. И вообще думала о музыке немного с другой стороны. Я её анализировала, разбирала. Из чего она сделана? Изучала творчество разных композиторов. Я писала.
Потом жизнь еще раз изменилась. И появились вообще странные места. Рок-площадки, выступления с рок-группами. Было всё совершенно по-другому. Была совершенно другая эстетика. Там люди не то чтобы кушали, там люди могли и выпить, похулиганить и вообще устроить всё что угодно.
И после этих трех контрастов то, что стало происходить дальше я уже старалась воспринимать спокойно.
В последний месяц постоянно я думаю о том, что музыка во все времена была разной. Всегда была народная музыка. Также существовала музыка при дворе какого-нибудь короля. Была музыка для бала, музыка для танцев, была музыка, под которую люди кушали прекрасные угощения, беседовали между собой, и это сопровождалось звучанием жизнерадостной, светлой музыки. А одновременно с этим был Иоганн Себастьян Бах. Он играл на органе в храме и большая часть его музыки была духовной.
Сейчас если мы зайдем в храм, то мы услышим там хор. Что это? Это звук. Упорядоченный шум. Значит – это музыка. При этом есть музыка бунта. Рок-группы, что-то невозможно громкое. Есть при этом музыка наоборот – анти-бунта. Кавер-группы, музыка для развлечения. Музыка для широко потребления. А есть музыка, которая как книга, которую надо сидеть и внимательно слушать. Стараться её понять. А что же там на самом деле?
Я думаю, что мы немножко сейчас имеем проблемы с тем, что мы не разделяем эти задачи. Если я когда-нибудь стану арт-директором какого-нибудь клуба, я буду писать под каждой афишей «музыка для танцев» или «музыка для размышления», «музыка для романтического свидания», «музыка для философской беседы», «музыка для медитации». Анонс каждого концерта я буду начинать именно с таких фраз. Потому что очень важно, чтобы человек понимал на что он идет. Для чего он идет на концерт? Тогда не будет у музыкантов и у слушателей ошибочных ожиданий.
Если ты задумал, серьезнейшую авторскую программу, работал над ней месяц, а к тебе пришел человек, грубо говоря, выпить и развлечься, то тяжело будет и тебе и ему. И наоборот. Ты запланировал шумный вечер с фанк-группой в десять человек на сцене, танцы, а какой-нибудь взрослый человек, допустим, пришел для того чтобы насладиться прекрасным, насладиться покоем и красотой. Ему тоже будет не комфортно. Ему будет шумно, тяжело и он не получит того чего он хочет.
Мне кажется, что у нас какой-то вот здесь происходит немножко недодум у всех. Эта прекрасная культура современной музыки, в том числе импровизационной музыки, у нас в России только-только вообще встала на ноги. В Америке джазу сто лет, то у нас, по сути, как у культуры, как у нормального шоу-бизнеса, этому всему лет пять. То, что было до этого – было немножко беспорядочным.
— А получилось ли у тебя полюбить клубную атмосферу?
— Конечно! Но очень много зависит от звука, от инструмента, от работы звукорежиссёра. Звукорежиссёр вообще главный человек. Он может всё спасти, а может всё испортить.
Еще это люди. Я очень люблю и очень ценю наших слушателей. Я считаю, что их нельзя недооценивать. Это очень важно, что люди приходят и что-то делают с нами вместе.
По случаю карантина пришлось играть несколько онлайн концертов. Это были концерты перед пустым залом. И я поняла, что зависимости от публики у меня нет. Главное, что на сцене находится ансамбль. Я слышу и вижу музыкантов. А внимание слушателей я как-то ощущаю через камеру и в принципе мне этого каким-то образом, в какой-то мере достаточно.
— Ты упомянула такое понятие как импровизации и импровизационная музыка. То ли я ничего не понимаю, то ли у музыкантов имеются разные представления об этом. Как ты понимаешь эти понятия?
— Импровизация – это композиция в реальном времени. Это когда ты создаешь музыку в реальном времени. Когда ты не знаешь, что прозвучит через минуту. То есть, что значит не знаешь? В некоторых стилях ты совсем не знаешь. В некоторых стилях это подчиняется определенным законам. Гармоническим или законам формы, законам ладовым или законам ритмическим. В европейской и американской музыке очень немного абсолютно непредсказуемой музыки. Есть такая вещь как фри-мьюзик. В этой музыке есть моменты абсолютно спонтанного взаимодействия, когда люди ничего не репетируют, ничего не предполагают. Они просто встречаются и взаимодействуют, каким-то образом проявляют себя. Но там тоже есть определённые законы, там тоже надо быть очень внимательным. Нужно очень хорошо уметь слушать, очень хорошо уметь реагировать друг на друга.
Импровизационная музыка – это музыка в которой присутствует элемент импровизации. Не важно, создаешь импровизацию ты абсолютно свободно или ты создаешь её всё-таки в рамках какой-то концепции, в рамках какой-то формы. Импровизационной музыкой я называю всю музыку в принципе, в которой элемент импровизации в большей или меньшей степени присутствует. Это и джаз. И фольклорная музыка. И все вот эти бесконечные ветви джаза. Сколько их сейчас есть? Фолк-джаз, фьюжн. Третье течение – это стык классики и джазовой музыки. Совсем свободное музицирование – фри-мьюзик, которое очень многие достойные музыканты любят и много этим занимаются и мне тоже бывает это интересно.
— А кто, можно сказать, что готов к тому чтобы импровизировать? Некоторые говорят, что вот дети – они тоже импровизируют. Но дети скорее изучают, скорее познают как это вообще звучит.
— Мы говорим про импровизацию на сцене? Про концерт, на который пришли слушатели? И артист вышел на сцену и импровизирует для того чтобы его слушали? Это одна ситуация. А когда человек сидит где-нибудь в классе или у себя дома и импровизирует – это другая ситуация. Как можно сказать, что не готов к импровизации? К импровизации можно быть не готовым вот здесь (показывает, стучит ладонью по сердцу).
Я очень много работала с детьми. У меня уже вырос мой сын. Дети бывают совершенно разными. Кто-то садится и начинает радостно что-то нажимать, экспериментировать, искать звук, искать звук вместе с другим ребенком, что-то изобретать, что-то сочинять, что-то выдумывать, обыгрывать. А другие дети могут думать про себя: «ой, нет, я не умею, я боюсь, я стесняюсь». Два вида человеков. Два вида воспитания может быть. Одному объяснили, что он должен искать, экспериментировать, что может быть свободным, может делать всё, что ему хочется. И всё это прекрасно. А другому объяснили: «нет, ты должен следить за собой, быть осторожным и не издавать ни единого лишнего звука, шороха». И он будет бояться.
Если мы говорим про импровизацию на сцене, про импровизацию в рамках профессионального выступления, то безусловно это много лет жизни человека. Музыкант сначала должен овладеть инструментом. С другой стороны, он должен овладеть своим умом, потому что это еще и вопросы в том числе психологические. Как ты себя чувствуешь? Какое у тебя настроение? Можешь ли ты управлять своим настроением? Выспался ли ты? Поел ли ты? С той ли ноги ты встал?
Потом это вопросы свободного владения инструментом настолько, чтобы ты при этом мог слушать свой ансамбль, слушать что происходит вокруг тебя и спонтанно, быстро на это реагировать. Чтобы рука успевала за твоей головой. Кроме всего прочего это в принципе какой-то, наверное, творческий характер, да, у человека должен быть. Есть люди, которые являются прекрасными исполнителями. Они великолепно играют, то что написали другие. А есть люди, которым всё время хочется что-то выдумывать, которым хочется творчества. У них внутренняя потребность такая есть. Это видимо разные люди. Разные свойства личности. Видимо, это какая-то в том числе заложенная способность и желание, которое, естественно, должно быть подкреплено большим трудом, знаниями. С одной стороны, ты должен очень много всего изучить, очень много всего уметь, а с другой стороны, ты должен каким-то волшебным образом еще и ровно в тот момент, когда это надо – всё это включить. При чем включить именно нужную опцию, которая нужна именно сейчас, которая будет соответствовать, которая совпадет, которая нарисует нужное тебе настроение, цвет, которое будет ясна твоим коллегам.
— В аннотации к прошлому концерту Живых Людей было написано, что это последний концерт в таком составе.
— Да. Это связано с реальной жизнью людей. Наша прекрасная контрабасистка, совершенно великолепная Дарья Чернакова, ушла в декретный отпуск. Поэтому мы вынуждены сделать с ней паузу. При всей огромной любви к ней и дабы поберечь её здоровье. Поэтому сейчас что-то будет меняться у нас. Что и как? Посмотрим. Позавчера мы сыграли прекрасный концерт с питерским контрабасистом Филипом Мещериковым.
Джаз Клуб Алексея Козлова. 28 сентября 2020.